Слуги Темного Властелина - Страница 84

«Вот видите, дядюшка, даже чужеземцы знают, что вы идиот!»

– Вот именно, Конфас! Вот именно! История – лишь повод для власти, разве не так? Все, что имеет значение…

Беловолосый колдун не договорил и умолк, чуть заметно улыбнувшись, словно увидел новый путь, который позволит ему дойти до цели.

– Скажите, – спросил он у Ксерия, – почему вы снабдили провизией Кальмемуниса, Кумреццера и прочих? Зачем вы дали им возможность отправиться в поход?

Дядюшка избрал давно заученный ответ:

– Чтобы покончить с их бесчинствами, зачем же еще?

– Маловероятно, – отрезал Элеазар. – Мне скорее кажется, что вы снабдили Священное воинство простецов провизией затем, чтобы уничтожить его.

Повисла неловкая пауза.

– Но это же безумие! – ответил наконец Ксерий. – Не говоря уже о вечном проклятии, что бы мы этим выиграли?

– Выиграли? – переспросил Элеазар с лукавой усмешкой. – Ну как что: Священную войну, разумеется… Наша сделка с Майтанетом лишила вас рычага давления в виде Имперского Сайка, так что вам понадобилось что-то другое, что вы могли бы предложить. Если Священное воинство простецов будет разгромлено, вам будет куда проще убедить Майтанета, что Священная война никак не обойдется без вас или, точнее, без полководческого таланта вашего племянника, ставшего теперь легендарным. Ваш договор будет его ценой, а договор фактически отдает в ваши руки все плоды Священной войны… Не могу не признать: план великолепный.

Эта мелкая лесть погубила Ксерия. Его глаза на миг вспыхнули тщеславным ликованием. Конфас давно обнаружил, что недалекие люди ужасно гордятся теми немногими блестящими идеями, которые их случайно посещают.

Элеазар улыбнулся.

«Он с вами играет, дядюшка, а вы даже не замечаете!»

Великий магистр подался вперед, словно сознавая, как неприятна собеседнику его близость. Конфас понял, что Элеазар – большой специалист по джнану.

– Пока что, – холодно сказал он, – нам неизвестны подробности той игры, которую вы, император, ведете. Но разрешите вас заверить: если в нее входит предательство идей Священной войны, то оно включает и предательство по отношению к Багряным Шпилям. Понимаете ли вы, что это означает? Что это влечет за собой? Если вы предадите нас, Икуреи, тогда никто, – он мрачно оглянулся на Кемемкетри, – никто, даже ваш Имперский Сайк, не защитит вас от нашего гнева. Мы – Багряные Шпили, император… Подумайте об этом.

– Вы мне угрожаете?! – почти ахнул Ксерий.

– Гарантии, император. Любые соглашения предполагают гарантии.

Ксерий резко отвел глаза, перевел взгляд на Скеаоса, который что-то яростно шептал ему на ухо. Кемемкетри, однако, больше сдерживаться не мог.

– Вы зарываетесь, Эли! Вы ведете себя, как будто мы находимся в Каритусале, в то время как это вы сидите в Момемне. Два из Трех Морей отделяют вас от вашего дома. Это слишком далеко, чтобы грозить!

Элеазар нахмурился, потом фыркнул и обернулся к Конфасу, как будто великого магистра Имперского Сайка не существовало.

– В Каритусале вас называют Львом Кийута, – сказал он небрежно. Глаза у него были маленькие, темные и быстрые. Они внимательно изучали Конфаса из-под лохматых белых бровей.

– В самом деле? – спросил Конфас, искренне удивленный тем, что прозвище, придуманное его бабушкой, разлетелось так далеко и так быстро. Удивленный и польщенный – весьма польщенный.

– Мои архивисты говорят мне, что вы – первый, кому удалось одолеть скюльвендов в открытом бою. С другой стороны, мои шпионы мне говорят, что ваши солдаты поклоняются вам точно богу. Это правда?

Конфас улыбнулся, подумав, что великий магистр, дай только волю, вылижет ему задницу чище кошки. Невзирая на всю свою проницательность, его, Конфаса, Элеазар недооценил.

Пора было направить колдуна на путь истинный.

– Вы знаете, то, что только что сказал Кемемкетри, действительно правда. Неважно, о чем именно вы договорились с Майтанетом: в любом случае вы подвергли свою школу самой серьезной опасности со времен Войн магов. И не только из-за кишаурим. Вы будете крохотным анклавом язычников в огромном племени фанатиков. И вам понадобятся все друзья, каких вы сумеете найти.

В глазах Элеазара впервые за все это время вспыхнуло нечто похожее на подлинный гнев – словно проблеск углей сквозь дым затухающего костра.

– Юный Конфас, мы способны поджечь весь мир нашими песнопениями. Нам не нужен никто!

Невзирая на все дядюшкины оплошности, Конфас уходил со встречи, уверенный в том, что дом Икуреев добился куда большего, чем вынужден был уступить. Например, он был почти уверен, что знает, по какой причине Багряные Шпили приняли предложение Майтанета принять участие в Священной войне.

Мало что так хорошо выдает намерения конкурента, как процесс заключения сделки. Чем дальше они торговались, тем очевиднее становилось, что заботы Элеазара связаны в первую очередь с кишаурим. В обмен на подпись Чеферамунни на договоре он потребовал, чтобы Кемемкетри и Имперский Сайк выдали ему всю информацию, какую им удалось собрать о фанимских колдунах за века войны с ними. Разумеется, ничего другого ожидать и не приходилось: теперь само существование Багряных Шпилей зависело от того, сумеют ли они одолеть кишаурим. Но великий магистр как-то по-особому произносил это название. В его устах слово «кишаурим» звучало так же, как в устах нансурца – слово «скюльвенды»: имя старинного, ненавистного врага.

Для Конфаса это могло означать лишь одно: Багряные Шпили враждовали с кишаурим задолго до того, как Майтанет объявил Священную войну. Багряные Шпили, как и дом Икуреев, ввязались в эту войну с единственным намерением: использовать ее в своих целях. Для Багряных Шпилей Священная война была орудием мести.